— Я не боюсь ада, — сказала Рейни. — Жизнь сама по себе может быть адом.

— Страдать здесь, на земле? А как же быть с духовным воздаянием и наказанием? Учитывая все, совершенное вами, неужели вы не задаетесь вопросом, где проведете остаток своих дней?

— Тебе виднее. Вся твоя жизнь свелась к тому чтобы отомстить Куинси. Ради этого ты убивал? Разумно предположить, — усмехнулась она, копируя его тон, — что тебе до религии нет никакого дела, так как твоя вечная кара — это чертовски горячая сковородка.

Кимберли вернулась из спальни и отрицательно покачала головой. Итак, пока никого. Девушка направилась к двери, но Рейни замахала рукой. Ей доводилось читать о том как людей убивали в тот момент, когда они заглядывали в «глазок». Случалось ли такое на самом деле, она не знала, но и выяснять не собиралась. Рейни показала глазами на ковер, и Кимберли, поняв намек, наклонилась и посмотрела под дверь. Никаких ног.

— Собираетесь убить меня, Рейни? — спросил незнакомец.

— Думаю.

— О, думать — это мало. Вы должны настроиться на это. Представить цель, вообразить себя победителем.

— Чудесно. Прямо «Куриный суп для серийного убийцы». Я бы для разнообразия предпочла иметь дело с немым.

Кимберли смотрела на нее, ожидая дальнейших инструкций. Девушка заметно нервничала. Рейни, хоть и храбрилась, тоже. Он был где-то рядом. Ему нужна близость с жертвой. Почти интимная близость.

— Кимберли с вами?

— А что? Я для тебя недостаточно хороша? — Рейни обвела взглядом комнату. На пожарной лестнице никого нет. За дверью тоже никого. Откуда еще он может появиться? Что они упустили? — Так вот знай, я прекрасный собеседник. — Она облизнула губы. — Остроумная, находчивая, ироничная. Такие не каждый день попадаются.

И тут Рейни поняла. Обе девушки одновременно посмотрели вверх. Господи, из потолка торчал кончик сверла. Как, черт возьми, ему удалось это сделать?

— Беги! — крикнула Рейни.

Кимберли метнулась к двери, и в эту же секунду мужской голос произнес:

— Спасибо, Рейни. С удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

Слишком поздно она поняла свою ошибку. Если бы он действительно сверлил потолок, они бы услышали, а значит, это было сделано раньше. И смотреть под дверь тоже было бесполезно: все, что нужно в этом случае, — это просто сделать шаг в сторону. Рейни вскочила на ноги.

Но Кимберли уже распахнула дверь, и теперь в грудь ей упиралось дуло пистолета.

— Карл Миц, — прохрипела Рейни.

— О Господи, — прошептала Кимберли. — Доктор Эндрюс…

— С вашего позволения, я заберу оружие, — объявил доктор Эндрюс, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

Одет он был на этот раз довольно просто: в светло-коричневые брюки и рубашку с белым воротником — и отличался от обычных посетителей отеля разве тем, что, кроме большой черной сумки, висевшей на плече, держал в руке полуавтоматический пистолет, который в данный момент был направлен в сердце Кимберли. Девушка словно зачарованная смотрела на оружие. Лицо у нее стало бледным, как побеленная стена.

— Оружие не отдают, — неестественным голосом произнесла она. — Полицейские никогда не отдают свое оружие.

— Делай, как он говорит, — твердо сказала Рейни. — Ради Бога, здесь не экзамен для выпускников полицейской академии, а ты не пуленепробиваемая.

— Одна из нас останется в живых, — заупрямилась Кимберли. — Он выстрелит, но не успеет убить обеих.

— Кимберли…

— Это я виновата. Посмотри на него. Не понимаешь? Это я во всем виновата!

Доктор Эндрюс улыбнулся. Он повел плечом, и сумка скользнула вниз и тяжело упала на пол.

— Очень хорошо, Кимберли. Я долго ждал, когда же ты наконец догадаешься. Даже намекнул насчет того, что этот человек знаком тебе.

— Но те приступы беспокойства…

— Я следил за тобой. Да, намеки намеками, но в мои планы вовсе не входило, чтобы ты поняла, что уже знакома с ним. Странно, что тебя не насторожили некоторые детали. Например, то, что ты почти не видела меня после похорон сестры. Ты полагала, что я даю тебе время, чтобы прийти в себя, а на самом деле это время требовалось мне, чтобы уничтожить твою семью. У каждого из нас свои приоритеты, — он показал взглядом на выглаженные брюки и льняную рубашку. — Кстати, как тебе мой новый имидж? Подходящий случаю парик, хорошо пошитая одежда, контактные линзы… Я не всегда, знаешь ли, был профессором. Просто подумал, что тебе будет легче иметь дело с человеком в твиде. Вот так с годами я становился все менее и менее привлекательным, а ты все более и более доверчивой. Интересно, что в случае с Мэнди и твоей матерью процесс носил обратный характер. А теперь положи пистолет на пол и подтолкни его ногой ко мне.

— Я думала, вы мой друг! Мой наставник! Я столько рассказала вам о моей семье. Об отце, матери, сестре… И все это время… Все это время…

Кимберли передернуло. Она выглядела так, словно могла вот-вот упасть, но тем не менее не выпускала «глок».

— Кимберли, — рявкнула Рейни.

По ее лицу и телу стекали струйки пота, пистолет дрожал в руке; она чувствовала, что ситуация стремительно выходит из-пйд контроля.

Доктор Эндрюс посмотрел на нее, и Кимберли, заметив перемену в направлении его взгляда, тоже повернула голову. «Нет!» — хотела крикнуть Рейни, но было уже поздно. Воспользовавшись тем, что девушка на мгновение выпустила его из виду, Эндрюс рубанул ребром ладони левой руки по ее правому предплечью. Кимберли вскрикнула, и пистолет выпал из онемевших пальцев. Рейни вскинула было свой, но Эндрюс уже взял ее на мушку.

— Полагаю, вы будете более благоразумны, — сказал он, выворачивая Кимберли руку и отступая за ее спину.

Рейни кивнула и медленно положила пистолет на ковер. Взгляд ее упал на черную сумку. Зачем ему сумка? Что в ней? Что он принес с собой?

— А теперь подтолкните его ко мне.

Рейни подчинилась, но сделала так, что тяжелый «глок» остановился в трех футах от нее, под стеклянным кофейным столиком. Она беспомощно пожала плечами, ожидая, что предпримет Эндрюс. Он нахмурился, но, занятый Кимберли, предпочел не рисковать.

Рейни сделала глубокий вдох. «Успокойся!» — сказала она себе, хотя руки начали дрожать, а сердце заработало в ускоренном режиме. Ей уже удалось достаточно долго продержать его на телефоне. Теперь бы им с Кимберли протянуть еще парочку минут. Окна открыты. В номер легко попасть по пожарной лестнице. Ну же, где кавалерия?..

И что в сумке?

Кимберли плакала. Она стояла рядом с Эндрюсом, опустив голову, сгорбившись, и плакала. Рассчитывать на нее, похоже, не приходилось.

— Отлично, — сказал Эндрюс. — А теперь, когда мы пришли к некоторому взаимопониманию, нам предстоит кое-что сделать. Установить заряд и подключить детонирующее устройство к телефону. Твой отец, Кимберли, должен позвонить ровно в четверть второго. Не хотелось бы лишать его возможности взорвать дочь вместе с возлюбленной.

Так вот что там, в черной сумке. Рейни закрыла глаза. Эндрюс принес с собой составные части самодельной бомбы. Не так уж много и надо, чтобы уничтожить комнату такого размера, а если при этом на воздух взлетит часть отеля и погибнет несколько ни в чем не повинных постояльцев, то кому какое дело? Лучшего он не мог и придумать. Эндрюсу оставалось только связать женщин, а затем подсоединить взрывное устройство к телефону, чтобы первый же звонок вызвал детонацию. Куинси не только потеряет последнюю дочь, но и узнает — когда специалисты-взрывотехники во всем разберутся, — что практически сам покончил с ней. Он убил Кимберли. Убил Рейни. Ох, Куинси. Бедный Куинси.

Рейни открыла глаза. Свежий воздух из открытого окна коснулся лица, но помощь могла и опоздать. Теперь их главной задачей было помешать Эндрюсу осуществить задуманное, не дать успеть смонтировать бомбу.

Она посмотрела на Кимберли, стараясь поймать ее взгляд. Им нужен план. Девушка могла бы попробовать отвлечь профессора разговором. «Глок» лежал всего в трех футах от ее ноги. Это ведь немного, верно?